Страшные истории детства.: rubstein Дети 8. В наше время. Я выражаю глубокую благодарность тем людям, которые позволили мне опубликовать кусочки из их биографий. Кое- где я внесла изменения в детали. Лет до 5 меня мыли в небольшой пластиковой ванночке, которую ставили в большую ванну. И вот, однажды, не было горячей воды, и меня мыли нагретой. Воды было очень горячая, а терла мама меня сильно жесткой губкой.

Мне было больно, я плакал, а она ругалась и говорила «Не придумывай, нормальная вода и губка мягкая». Я плакал еще сильнее и назвал ее дуррой. Она созвала всех родственников, которые были в доме в тот момент. Они собрались, нависли надо мной и стали говорить какой я плохой, что за такие слова мне полагается порка, что я буду за каждую ругань получать по губам. И опять было страшно и плохо. Я должна была отвечать за все свои поступки, поэтому виновата только я, я сама всегда отвечала за все, что происходит вокруг меня.

Мне было больно, я плакал, а она ругалась и говорила «Не. Кошмар моего детства – проходить мимо отца, если он чем-то недоволен и кричит. В последние годы порка детей была даже признана незаконной в. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? Поэтому расскажу о своем собственном опыте на примере старшей дочери Джейн. После порки мне было сказано, что теперь они станут регулярными. Отец даже словами умел выпороть сильнее, чем мама ремнем.

И когда она позвонила в дверь, мои папа, мама и бабушка очень удивились. Отчим уже работал в КГБ и большую часть времени мы его не видели. А те редкие часы, когда он был дома, мать непрерывно жаловалась, что он мной не занимается, я совсем распоясался, не помогаю ей и не учусь достаточно хорошо. И вот, в один из вечеров мы с матерью опять ссорились. Точнее я выслушивал очередную тираду о том, что я бездельник, у меня нет будущего, у меня такие выдающие родственники, а я всех подвожу.

Я обычно терпел, просил прекратить, а потом начинал орать в ответ и плакать. Так вышло и в этот раз. И в тот момент, когда я начал орать пришел отчим.

• Насилие со стороны отца, порка в виде "воспитания", мальчиком может уже. Как и любое живое существо при нападении, при причинении боли, .
• Рёв не закатила Настенька. Она сызмалу была очень терпеливой к боли. Но – ни отец, ни мать не двинулись с места. К выводу этому Егор подходил, вглядываясь в становление дочери как. Пошла ли порка на пользу?
• Мама говорит что отец применил ремень в отношении брата когда тому было 3 годика. Всё детство в страхе что будет больно, невыносимо больно. Думаете порка предотвращала наши с братом косяки?

Мать кинулась в коридор и сказала «Саша, он мне хамит». Отчим держал в руках сверток с лекарствами в стеклянных бутылочках. И с порога, ничего не выясняя, кинул его мне в голову. Было очень больно и обидно.

Обидно, что он даже не разобрался  и не спросил в чем дело. А мне очень хотелось его защиты.

Мой отец с 1. 2 лет насиловал меня, пока я не ушла из дома в 1. А моя мама и бабушка делали вид, что ничего не замечают. И когда в 1. 4 лет я открыто закричала им, чтобы они меня защитили, бабушка сказала «Дура, посмотри, до чего ты довела отца!»6.- У нас была обычная интеллигентная семья – родители с университетским образованием, научные работники. Трое детей, я старшая. И отец нас бил. Маму никогда, только нас, двух девочек, и потом – меньше, слава Богу – младшего брата. Порол с раннего детства.

Помню его армейский ремень с пряжкой, потом еще какие- то, сменявшиеся. Системы, расписания в этом не было. Он легко приходил в ярость – от чего угодно. Гуляла и ушла далеко от дома, «не так» себя вела, сказала грубость или подралась в детском саду. Позже, в школе – за все плохие оценки, невымытую посуду, запойное чтение. Кошмар моего детства – проходить мимо отца, если он чем- то недоволен и кричит. Что кричал – даже пересказывать не буду, «дрянь и свинья» были обыденным лексиконом.

Но он не пропускал мимо себя без тяжелой затрещины, и я старалась проскользнуть, закрывая голову руками. Очень хорошо помню вкус крови во рту – если удар приходился по лицу, или тяжелый гул в голове – если по затылку. Порка вызывала такой ужас, что я писалась каждый раз в процессе, и потом, зареванная, вытирала за собой лужу. Он доходил до ослепления в ярости и хлестал, пока его не глушил мой визг. В бассейне, куда меня отдали для поправки здоровья – я была хила и много болела – это не для жалости, а для справки – я пряталась попой к кабинке, переодеваясь, чтобы скрыть синяки и избежать насмешек других девочек. Но все равно не удавалось, и я выслушивала от них и стыдилась до немоты – то, что меня бьют, было моим же позором. И в связи с тем, что я не понимала, он бил меня головой об стол.

Моя мать, когда я делал что- то не так, ложилась на кровать и умирала. Она говорила, что умирает из- за того, что я плохо себя вел. Мне было 4. 9.- Дедушка у меня был видный деятель. Много лет он работал за границей.

Каждое лет он брал нас с двоюродным братом к себе. Это было сладкое время. А еще там были улитки. Огромные улитки без панцыря ярко оранжевого цвета. Оооочень красивого J Мне было лет  5- 6 и эти замечательные красивые улитки занимали все моей внимание. Я очень хотел с ними поконтактировать. Дедуля не разделял моего увлечения и с методичностью зажимал меня между коленей и охаживал ремнем.

Называл он его (ремень) «миленький». И если я проявлял к среде излишнее любопытство, то дедуля предлагал мне отведать «миленького». В школе, куда меня отдали с 6 лет, начался ужас. Не знаю, почему, меня начали травить дети.

Избиения стали каждодневной практикой. Мальчишки дожидались конца уроков, чтобы гнать меня как зайца. Домой я добиралась не меньше часа, пристраиваясь к взрослым (никогда не тормозившим), прячась и все же неизменно с разбитой губой, или оторванными пуговицами, или синяками, или прочими детскими потерями. То, что родители не защищали меня в той ситуации, я тогда даже не вменяла им в вину, меня на этом заклинило позже, уже после школы. Первые пять лет были сплошным издевательством.

У меня не было друзей, я, сильная и веселая, стала замкнутой, болезненно ранимой, мрачной и саму себя не любившей девочкой. Помните, наверно, фильм «Чучело».

Я увидела его тогда, в школе, и испытала шок – кто- то пережил то же, что и я. Одноклассники потом дразнили чучелом.

В пятом классе, вернувшись домой с двойкой, я неожиданно для себя не стала дожидаться вечерней порки, а сбежала из дома – будучи ребенком тихим и книжным и повергши тем в шок учителей. Ночь провела на вокзале и в аэропорте.

На следующий день от безвыходности вернула сама, отчаянно труся, что отец меня просто убьет. Мой отец специально замачивал кожаные ремни в каком- то рассоле для того, чтобы пороть нас с братом. Когда мне было 6, мать бросила нас. Отец требовал, чтобы я стирала, мыла квартиру и готовила еду для него. Так продолжалось много лет, пока я не вышла замуж. Когда папа объяснял мне уроки, если я не понимала его со второго раза, он топил меня в ванной. Там все время почему- то была налита вода.

Это было примерно через день. Мне было 7 или 8. Мама кричала: «Не спорь с отцом!»1. Класса со 2- го меня отдали в музыкальную школу.

Купили пианино. Ведь мальчик из интеллигентной семьи должен уметь играть на пианино. А я не любил пианино. Каждый раз меня усаживали боем туда.

Кончилось это через через пару лет, когда отчим несколько раз ударил меня головой об пианино, а я, утирая сопли, встал, и глядя на них сказал: «Можете убить меня, но я не сяду за пианино». И в этот момент отчим посмотрел на мать и со спокойным лицом спросил : «Ну что? Убивать его?». Это было так страшно, что я до сих пор волнуюсь и слезы наворачиваются, когда вспоминаю об этом. Мать ответила: «Да ладно, пусть живет». Больше я не ходил в музыкальную школу, а ненавистное пианино они продали.

По вечерам, когда отца не было больше суток, мама отправляла меня его искать. Поздним вечером. Я должна была найти в городе и притащить домой пьяного в стельку отца. На улице был сорокоградусный мороз. Мне было 4- 5- 6 лет. Вообще, ремень был нормой воспитания в семье. И я думаю, вспоминаю, не натворил ли я чего.

И вот в дверном замке заворочался ключ, мать выходит из комнаты, а я натягиваю одеяло на голову и прислушиваюсь. И слышу, что мать говорит на повышенных тонах  и упоминает мое имя. Тяжелые шаги отчима, открывается дверь в комнату, и я под одеялом, физически чувствую, как луч света падает на меня. И он такой резкий, тяжелый, и неприятный.

И я делаю вид, что сплю в надежде, что может быть спящего ребенка не будут бить. Но отчим  включает свет, срывает одеяло и начинает бить, приговаривая «будешь еще матери грубить?

Пороть или не пороть? В Беларуси телесные наказания детей запрещены. Зов Кукушки Роберт Гэлбрейт Epub. Но если в школах детей давно не бьют, то дома некоторые родители не брезгуют проучить дитя. А как относятся к порке витебские родители и воспитатели, а также медработники? Находим в Википедии определение порки: это вид телесного наказания, при котором человека бьют по бёдрам, ягодицам или спине таким образом, чтобы причинять истязаемому боль, но не наносить тяжких телесных повреждений.

В царской России порке часто подвергались провинившиеся дети, причем пороли их и родители, и воспитатели, и учителя. Максим Горький в своей книге «Детство» вспоминает, как порка в его семье была настоящей традицией. Без ремня не обойтись? Фото kompravda. eu. Сегодня порка, да и любое другое физическое наказание, попадает под определение жестокого обращения с ребенком. Так что пожалуйся современный Алеша Пешков на деда в органы опеки, тому бы пришлось и штраф выплатить, и опекунских прав лишился бы на внука.— А как вы относитесь к телесным наказаниям для детей? Пороть по- серьезному не стала бы, хотя иногда и кажется, что другого выхода нет.

Пугает, что уже в детском саду ребенку начинают говорить о его якобы правах стучать на родителей, если те его обижают. В группе, куда ходил мой сын, прямо в раздевалке у шкафчиков висел плакат, призывающий детей жаловаться.

Кошмар! Воспитательница — вторая мама. Хорошо, если она учит уважать первую. Снежана, медицинская сестра (два сына и дочь): — Я против порки. Но ремень в доме висеть должен. Пусть я им ни разу не воспользуюсь, но дети обязаны знать, что за серьезный проступок их могут наказать.

Ремень, висящий в шкафу, никому не повредит. Своих детей Снежана, живущая в сельской местности, воспитывает в любви к природе и физическому труду. Физический труд отвлекает от капризов и проказ. Ирина, социальный педагог (есть две дочки): —  Лучше, конечно, обойтись без телесных наказаний, не воспитывать понятие, что можно что- то изменить через боль и страдания.

Но иногда и можно, не до синяков и кровоподтёков, познакомить с ремешком, слова воспринимаются лучше, если с тобой рядом устрашающий «друг- ремень», не пороть, хотя бы помахать перед носом. Татьяна, музыкальный руководитель в детском саду (воспитывает одна сына): — Пороть предполагает применение грубой физической силы по отношению к другому человеку. В контексте наказания ребёнка этот термин не подходит априори. Но стукнуть ладошкой под зад иногда хочется и очень послушным детям. Даже при правильном воспитании с самого рождения бывают разные ситуации, связанные с переходным возрастом, становлением личности и просто банальной жизненной ситуацией, при которых необходимо донести до ребёнка верную позицию поведения. В силу профессии понимаю, что словесное объяснение не всегда помогает. Поэтому шлёпнуть можно.

Главное,чтобы данное не перешло в разряд постоянного. А вообще, надо больше говорить и просто любить ребёнка, и тогда применение физической силы не понадобится. Ребенка нужно любить! Касается и родителей, и воспитателей. Наталья, преподаватель в колледже (воспитывает дочь): — Я работаю с ребятами подросткового возраста.

Кто- то из них вырос в неблагополучных семьях, где физическое наказание считалось нормой. Но лично я верю, что вырастить настоящего Человека с большой буквы можно и без ремня. Главное, чтобы твой ребенок (и твой ученик) тебе доверял. И не баловать понапрасну. Лучше проводить с ребенком больше времени, чем откупаться от него дорогими подарками. Мы вместе гуляем, вместе играем. Чаще играйте вместе с ребенком.

Аня, ученица педагогического колледжа в Ленино (выросла в многодетной семье): — Избивать детей нельзя! А вот наказывать иногда нужно.

Даже и ремешком. В многодетной семье родители бывают строгие, но справедливые! А что думают по поводу физических наказаний мужчины? Петр, военнослужащий из Полоцка (детей пока нет): — К каждому ребенку должен быть свой подход. Есть дети, которым можно все объяснить словами, а есть и те, кого стоит отшлепать. Я своего ребенка не стал бы бить ремнем. Разве что уже в подростковом возрасте за серьезные проступки. Но уж точно не в дошкольном!

Хорошо учиться можно и без ремня. Дмитрий, работник птицефабрики (есть сын): — А я за ремень! Знаете, сколько поговорок в русском языке на тему телесных наказаний? Наш народ без физической силы просто не понимает. Я знаю некоторых небитых детей, из которых впоследствии вырастали отвратительные взрослые.

За дело наказывать надо, за истерики. Но аккуратно и дома.

А когда пьяная мать на улице лупит ребенка, я этого не приемлю категорически. Было дело, и мой сын закапризничал в магазине, когда мы с женой отказались купить ему бесполезную вещь. Ну и получил дома как следует. А вот если ребенок плачет из- за боли или обиды, его надо утешать, а не ругать.

Если ребенок плачет, разберитесь почему. Как воспитывать собственного ребенка, каждый родитель решает самостоятельно. Кто- то хранит ремень в шкафу, показывая его для устрашения непослушного ребенка, кто- то регулярно использует его для «науки». Но нужно помнить, что любое наше действие в итоге возвращается бумерангом спустя время. И вряд ли ребенок, которого регулярно воспитывали ремнем, захочет заботиться о родителе- тиране в старости.